Экономист Сергей Ковалёв — об экономической суверенизации России

Борьба России за суверенизацию должна быть всесторонней: экономика – тоже своего рода поле боя. Гость «АН» – Сергей КОВАЛЁВ, доктор экономических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного экономического университета.

Транснационалы крепнут

– Сергей Георгиевич, ваши рассуждения об исторической роли войн кому-то наверняка покажутся циничными: вы говорите о войне как о факторе эволюции.

– Войны – это не просто продолжение политики другими средствами, но и мощный индикатор мировых перемен. Не только трагедия, но и фактор эволюции человечества, его планетарного переустройства. Да, высшее искусство стратегии – достигать целей, избегая войн, но, к сожалению, они идут. Война – способ разрешения накопившихся противоречий, их снятия в интересах определённых социальных групп, стран. После крупных войн мир всегда сильно менялся, победители всегда диктовали свои проекты форматирования мира. В настоящее время идёт слом Потсдамского миропорядка. Российско-западное противостояние на Украине – закономерность в условиях давления агрессивной внешней среды.

Если мыслить очень широко, тысячелетиями, и абстрактно, по Карлу Марксу, то миропорядок – это формации. Если по Арнольду Тойнби, то цивилизации. А если мыслить более узко, столетиями, и более приземлённо, исторически конкретно, то миропорядок – это системы международных отношений, первая из которых возникла в XVII веке в Европе (вестфальская система, ставшая результатом Тридцатилетней войны. – Прим. «АН»). Вот и сейчас формируется новая система международных отношений.

В современном мире, жёстко конкурентном, существуют одновременно и национальное измерение, и транснациональное. Хотя формально субъектами мирового порядка являются лишь государства и союзы государств (вроде ЕС), на самом деле круг субъектов шире.

– И кто же эти субъекты?

– Крупнейшие транснациональные компании. Центральные банки крупнейших стран. Международные фонды (трастовые, инвестиционные). Центры мировых религий, воздействующие на экономическое поведение. Наконец, элитарные семьи и клубы.

Эволюция капитализма шла почти по Марксу, но только почти: единой интернациональной силой стали не пролетарии и не институты объединённых государств, а транснациональный капитал (первоначально промышленный, а затем банковский). Интересные данные и выводы содержатся в исследовании, проведённом С. Витали, Д. Глаттфельдером, С. Батисоном и опубликованном в журнале PLoSONE 6(10) в 2011 году. По их мнению, мировое богатство и доходы сконцентрированы в руках ограниченного круга держателей: 773 топ-держателя осуществляют контроль над 80% стоимости всех ТНК. Причём контроль над сетью распределён неравномерно: 40% собственности управляются группой из 147 ТНК, составляющих замкнутое ядро, полностью контролирующее и себя. Три четверти ядра – это финансовые посредники. Сама сеть разветвлена и запутана. А значит, физические лица – напрямую или через фонды, подконтрольные им, – не только владеют богатством, но и управляют миром.

Процессы концентрации экономической и, как следствие, политической власти в мире не тормозятся, а ускоряются как в разрезе стран, так и в разрезе предпринимательских субъектов. Размывание суверенитета национальных государств протекает одновременно и сверху (за счёт эрозии их декларируемых прав и усиления наднациональных управленческих структур), и снизу (за счёт роста возможностей крупнейших транснациональных компаний, формирующих свои логистические империи). Кроме того, международная денежная система меняется в сторону большей мировой централизации – централизации эмиссии денег, расчётов, контроля за валютными обменами и предоставлением кредитов.

Планы на Россию

– Верно ли ассоциировать транснационалов с Британией и Соединёнными Штатами Америки?

– Верно, потому что основные штаб-квартиры транснациональных корпораций действительно расположены там (меньше – в ЕС, в Японии). Другое дело, что нельзя рассматривать транснационалов вместе с этими государствами как единое целое, особенно в случае США. В Штатах сильное государство, которое в значительной степени способно отстаивать свои национальные интересы, а они могут и расходиться с интересами транснациональных компаний. В то же время транснационалам нужен государственный ресурс, чтобы усиливать свои позиции в мире, – и Штаты предоставляют им этот ресурс. Словом, процесс носит противоречивый характер.

– Какую роль транснационалы отводят нашей стране?

– Не сказал бы, что какую-то особенную. В отношении большинства государств интересы транснационалов одни и те же – получить полный доступ к внутреннему рынку страны и её ресурсам. Напомню, что компании, контролирующие наши ресурсы, – это именно российские компании, а не транснациональные.

– Тем не менее вы даёте весьма своеобразную характеристику современному российскому капитализму – называете его «одновременно державным и колониальным».

– Да. О державности можно говорить постольку, поскольку у России большой национальный потенциал – интеллектуальный, ресурсный, военный, производственный. И в то же время российская экономика носит колониальный характер. Во-первых, крупнейшие наши компании – в основном сырьевые, и, соответственно, страна зависит от доступности или недоступности для неё международных рынков. А во-вторых, российский капитал ведёт себя не так, как ведёт себя мощный капитал. Мощный капитал создаёт производства в других государствах и включает их в свою орбиту, а российский, выходя за пределы страны, зачастую в неё не возвращается.

СВО и капитал

– Многие современные марксисты рассматривают СВО как противостояние капиталистов – и только.

– Крайне упрощённый подход. Войны всегда затрагивают интересы населения, а не только капитала. Бывает даже так, что капитал в войну ничего не приобретает, а лишь теряет. Решение о проведении СВО продиктовано государственными соображениями, интересами страны в целом, а не интересами капитала. К тому же капитал в России довольно слабый – он не контролирует государство.

– Патриотическая риторика, связанная с СВО, возвещает, что мы укрепляем свой суверенитет, – а способствует ли СВО суверенизации российской экономики?

– Сложно сказать. Посмотрим. СССР вышел из Второй мировой войны во многих отношениях сильнее, чем был до неё. Если Россия, во-первых, сможет обеспечить себя технологиями и, во-вторых, снизит свою зависимость от торговли сырьём и, соответственно, от доступа к иностранным рынкам – тогда можно будет констатировать суверенизацию экономики. Нужно понимать: с 1990-х годов Россию вписывали в мировую систему именно как поставщика сырья. Это сложно преодолеть. СВО не тот инструмент, который одним махом позволит выйти из такой зависимости.

– А какую продукцию должна создавать Россия? Что такого мы можем предложить миру, от чего мир не смог бы отказаться?

– Ваш вопрос показателен. С 1990‑х годов у нас господствует точка зрения, будто России обязательно надо экономически вписаться в глобальный мир, который якобы ждёт её с распростёртыми объятиями. А если не ждёт, то мы, мол, растолкаем всех локтями. Нет, не растолкаем, нам этого не позволят, там давно всё занято.

– Китаю же позволили.

– Китай – особый случай. Поскольку издержки производства там ниже, чем в других странах, Китаю отвели роль индустриальной фабрики для всего мира и осуществили колоссальные вливания в его экономику (а китайцы, со своей стороны, мудро этим воспользовались – впустили иностранный капитал в те сферы, в какие захотели, и не впустили туда, куда не захотели). Россию никто в качестве фабрики не рассматривает – соответственно, путь Китая она не повторит. Его вообще никто не повторит, разве что в некотором роде Индия: предполагается заместить одну фабрику другой.

Путь к себе

– И что же делать России?

– Переориентироваться с внешнего контура на внутренний. Всякая страна, особенно в момент становления национальной экономики, работает на внутренний рынок. Так было при становлении США, так было при становлении Британской империи – они делали упор на внутренний рынок и его защиту. То же самое делала Германия при объединении в XIX веке. А у нас что происходит? К примеру, наши добывающие компании осваивают месторождения с помощью иностранного оборудования – разве мы не в состоянии производить его сами? В состоянии. Но не производим.

– Чего уж говорить о прорывных технологиях…

– Что касается технологий, то главная наша проблема – отсутствие заказчика внутри страны. От проектов вроде «Сколково» нет большой отдачи, поскольку они не востребованы: российский бизнес не выступает заказчиком новых технологических решений. Соответственно, задача государства – поспособствовать возникновению такого заказчика, а здесь не обойтись без экономического планирования. Я, разумеется, не говорю о возврате к социалистической экономике, планирование не является прерогативой социализма (к примеру, оно активно применялось в США во время Второй мировой или в Японии с 30-х по 50-е годы прошлого века).

Заметим, курс на технологическую суверенизацию России уже провозглашён. В июне прошлого года президент подписал указ «Об утверждении приоритетных направлений научно-технологического развития и перечня важнейших наукоёмких технологий». В нём выделены приоритетные направления научно-технологического развития – их семь, и я считаю нелишним перечислить их все. Итак, к ним относятся: высокоэффективная и ресурсосберегающая энергетика; превентивная и персонализированная медицина, обеспечение здорового долголетия; высокопродуктивное и устойчивое к изменениям природной среды сельское хозяйство; безопасность получения, хранения, передачи и обработки информации; интеллектуальные транспортные и телекоммуникационные системы, включая автономные транспортные средства; укрепление социокультурной идентичности российского общества и повышение уровня его образования; адаптация к изменениям климата, сохранение и рациональное использование природных ресурсов.

Кроме того, в президентском указе содержится перечень важнейших наукоёмких технологий (28 пунктов) – их необходимо приоритетно финансировать и ускоренно внедрять. Инструментом для реализации таких проектов могут послужить целевые комплексные программы (ЦКП): они позволяют увязывать интересы государства и частного бизнеса на экономической основе.

– Едва ли кто-нибудь станет спорить с вами о необходимости планирования (разве что какой-нибудь либерал-догматик), но встаёт вопрос: а есть кому планировать? Специалисты имеются?

– Специалистов нужно готовить, готовить системно. И, разумеется, не на советских учебниках – поезд ушёл, эпоха ушла. Нужно проанализировать советский опыт, западный опыт и на основе этого создать новые кадры. И главное – нужно выработать мировоззрение. Прежнее мировоззрение, предполагавшее счастливую интеграцию России в глобальный мир, разбилось о суровую реальность, а нового мировоззрения у нас нет. Пока нет.

Источник: http://argumenti.ru/interview/2025/08/962160