Доброволец белгородского СГУП «Орлан» «Пересвет»: «Рискую, чтобы люди оставались живыми, чтобы было меньше горя»

Уже через неделю со дня начала специальной военной операции и самой страшной войны со времен Великой Отечественной пройдет три года. Войны, в которой трагедия и катастрофа идут рядом с подвигом и самопожертвованием. В которую вовлечены миллионы людей и которая изменила жизнь России.

Она, пока, и слава Богу, не пришла в каждый дом, как это было в 1941 году, благодаря нашим парням, ставшим живым щитом перед нашим мирным бытом. Благодаря мобилизованным и добровольцам, волонтерам и жителям приграничных областей, которые стали одновременно всем — спасателями, волонтерами, защитниками границы, борцами с дронами.

Про белгородское ополчение говорят мало и еще меньше знают, чем оно сейчас занимается и из кого состоит. Между тем ветераны прошлых войн и бывшие силовики, водители и трактористы, юристы и ветеринары, работники культуры и чиновники каждый день рискуют жизнью, чтобы спасти очередную старушку или малыша.

О том, кто они — белгородское ополчение — и чем дышат, «Аргументам недели» рассказал бывший боец отряда теробороны или как говорят на месте – самообороны, а ныне добровольческого отряда «Орлан» с позывным «Пересвет». Казалось еще вчера он был простым водителем в коммерческой организации, а сегодня он один из опытных, «окопных», как их называют, ополченцев, который защищает границу Родины от БПЛА.

— Приветствуем, «Пересвет»! Первый вопрос – почему только позывной и больше никаких данных? Ни фото, ни имени, ни города?

— Здесь просто — мы все живем в приграничных районах, у нас здесь семьи, родители, родные. Как уже было в Грайворонском районе, зашедшие нацисты тероборону не щадят, расстреливают их и их близких. Да и про диверсантов нельзя забывать. Лишний раз подставлять своих любимых никто не будет.

— Все настолько серьезно? Вообще, что сейчас происходит на границе? За океаном строят планы «закончить войну» 20 апреля. Сейчас проходят встречи в Саудовской Аравии. Насколько это реально?

— Пока ни насколько. Отсюда никакого перемирия не видно. Все с точностью наоборот — с декабря обстрелы всей границы усилились, очень сильно возросло кратно количество дронов, которые стали просто кошмаром для мирного населения. Каждый день в сводках — погибшие люди. Не военные, а самые обычные. Работяги, старики, недавно маму с ребенком убили. Дошло до того, что, если не гремит и не летит, начинаешь нервничать — ждешь «сюрпризов» от «соседей». Живем в ожидании не то новой попытки прорыва, не то нового теракта.

Так что планы может там и строят, но с нашей стороны война становиться все ожесточённее и ожесточённее. Такое ощущение, что все идет по спирали. С каждым кругом все хуже и хуже. И лучшего в ближайшее время никто из нас не ждет.

— Всегда интересовал момент, в который человек переступает через себя и говорит, что должен идти защищать Родину. С какого момента ты понял, что не можешь стоять в стороне от происходящих событий? 

— В 2022-м. Просто ты просыпаешься от бабахов и понимаешь — началась война. Все то, что когда-то видел по телевизору, читал в школе, теперь у тебя дома. В первые дни стало ясно, кто есть кто. Одни бежали, куда глаза глядят, вторые старались делать вид, что ничего не случилось, третьи — большинство, наверное, половина Белгородской области помогал армии. В Курской и Брянской примерно такая же история была, говорят.

— Как давно существует объединение защитников Белгородчины? 

Парни вышли из Черниговской и Киевской областей, выходили из жутких боев в Харьковской области и были подавлены морально. Да и не хватало им очень и очень многого. Тогда народ у нас объединился как никогда до того. Чинили технику, покупали одежду, кормили, обстирывали, отогревали душой.

Потом был прорыв в Харьковской области и враг уже — за какой-то десяток, пару десятков километров от твоего дома. Начались первые обстрелы, ужас в глазах твоих женщин. Мужики уже тогда требовали оружие и были готовы стать на границе, но в Москве видней, кому положено. Спасибо Гладкову (губернатору Белгородской области – прим.ред.), что создал тероборону, она же самооборона, а не просто сделал вид, что его это не касается.

С тех пор я был там, занимались эвакуацией мирного населения, оказанием первой помощи, той же борьбой с дронами, да много чем занимались. Мужики из других рот, бывало, садились в окопы и вместе со срочниками прорывы отбивали.

Война заставляла учиться, мы и учились. Спасибо за подготовку — наши ребята стали инструкторами в Министерстве обороны, много кто подписал контракт и ушел в зону СВО. Тактическая подготовка, медицина, БПЛА, РЭБ, инженерка — учили всему.

Теперь вот в «Орлане». Уходили из теробороны организовано — за два года она стала для многих семьей. Это не громкие слова, часто в одном отряде служат друзья с одного района, братья, сын с отцом. Короче, ополчение есть ополчение. Так и в СГУП «Орлан» пошли.

 — Кто вам помогает?

Кто помогает? Народ, в самом широком смысле слова. Губернатор, предприятия, фермеры, волонтеры, военблогеры и СМИ, которые проводят сборы. Что-то достаем и мастерим сами.

— А власти? Вам идут на встречу в учреждениях и ведомствах с вопросами лечения, оформления статуса, реабилитации?

— С одной стороны, что касается обеспечения, то область закупила форму, обувь, со времен теробороны остались бронежилеты, каски, закупили транспортные средства, РЭБ, анализаторы, ружья. С этим более-менее нормально.

Вроде и отношение у властей нормальное, даже хорошее. На руках не носят, но всегда отмечают наш вклад в защиту городов и сел. Сейчас задачи изменились. С 1 октября прошлого года главное, чем занимаемся — борьба с дронами-камикадзе ВСУ в приграничных территориях. Рассказывать о том, насколько это важно, думаю не надо. Каждый на войне, или живя в прифронтовых районах, в курсе, что это такое. А мы как бы вообще уникальное подразделение, которое специализируется именно на противодействии им.

С другой стороны, вроде как выполняем задачи в рамках КТО. Все официально, здесь мы по решению оперштаба области. Каждый день наши парни реально рискуют жизнями с оружием в руках, защищаем наши города и села, все как у людей. Только по какой-то непонятной причине действия именно наших подразделений не включают в приказ, как участников этой самой КТО. Вроде как мы воюем, а вроде, как и нет. Почему такое несправедливое решение было принято на верху, ни я, ни парни объяснить не можем.

— Тогда что держит в «Орланах»? Зарплата?

— О да, она огромная, примерно с половину заработка курьера в столице. Хотя здесь не жалуюсь, на жизнь семье хватает, кредит заплатить. Но здесь я, да и все мы, точно не ради денег. Просто совсем не факт, что найдутся еще кто-то готовый прийти на замену. Так вышло, что нас к этому готовили, мы знаем, что и как делать и если уйдем, то дроны начнут лететь дальше и бить гораздо большим количеством. А значит будет больше смертей, отселений населенных пунктов, людей, оставшихся без ничего. Будет больше горя на моей земле, там, где вырос и у людей, которых знал всю жизнь. Вы бы смогли все вот так взять и бросить?

— Раз пошел такой разговор, тем более в «Год Защитника Отечества», то что для тебя патриотизм, ради чего идешь рисковать жизнью?

— Здесь все просто. Патриотизм, он как вера, без дел мертвый. Нельзя называть себя патриотом страны и сидеть на диване, особенно, когда идет война. Я не говорю, что надо всем брать в руки автомат, но просто сидеть в «хате с краю», нельзя. Не можешь воевать, помогай, как можешь.

Ради чего рискую? Ради того, чтобы люди оставались живыми, чтобы было меньше горя и похорон. Устали своих хоронить, если честно.

 — Хорошо. Что ждешь в этот год и вообще, какие планы на будущее?

— Жду Победы. Здесь все ее ждут. Устали жить войной. А планы? Не знаю, победим, выживем, дальше видно будет. Наверное, вернусь баранку крутить, а там посмотрим.

— Прекрасное ожидание, пусть оно сбудется! Удачи и до новых встреч.

Источник: http://argumenti.ru/interview/2025/02/939060