Как пересеклись пути РФ и КНДР

Северная Корея, как известно, – самая закрытая страна в мире. Про неё можно услышать гораздо больше, чем о ней известно в действительности. Но кое-что мы знаем достоверно: это единственное государство, армия которого приняла непосредственное участие в российско-украинском конфликте на нашей стороне. Гость «АН» – кандидат исторических наук Константин АСМОЛОВ, ведущий научный сотрудник Центра корейских исследований Института Китая и современной Азии РАН.


– От первых сообщений про участие северокорейцев в конфликте прошло более полугода до того момента, когда Москва официально озвучила этот факт.

– Дело вот в чём. Сообщения, что северокорейские бойцы принимают участие в конфликте, появились сильно раньше реальных фактов. Мне это напомнило ситуацию с северокорейскими боеприпасами. В своё время на Западе начали писать, что КНДР массово их поставляет. В частности, был смешной эпизод, когда одно из западных изданий утверждало, будто Пхеньян поставил миллион снарядов ЧВК «Вагнер» как раз в тот момент, когда Пригожин громко жаловался на отсутствие таковых. «Доказательства» были в основном такие: смотрите, идёт судно в сторону России, на нём контейнеры, а в контейнерах, мамой клянусь, снаряды! В итоге сработал эффект самосбывающегося пророчества. В Пхеньяне решили: если Запад и так обвиняет нас в поставке снарядов и готов вводить по этому поводу санкции – что мешает нам таковые начать?

Нынешняя ситуация стала похожей. Все первоначальные новости об участии корейских солдат оказались фейками. Мне запомнилось видео, где какие-то люди азиатской внешности получают российскую форму, а звук смикширован так, что непонятно, на каком языке они говорят, – дескать, это корейцы. Я стал присматриваться и обнаружил, что у них совершенно не корейский расовый тип, хоть и азиатский. А потом выяснилось: это российско-лаосские учения 2024 года.

Интересно, что фейки исходили с двух сторон: в основном это были, конечно, проукраинские каналы, но не только они – нашим «турбопатриотам» тоже очень нравилась мысль, что русские с северокорейцами в одном окопе (некоторые из них предлагали: давайте ещё «Талибан» позовём). А как только появились реальные свидетельства, фейки быстро прекратились. Словом, северокорейские солдаты в мире постправды и северокорейские солдаты в Курской области – это две совершенно разные истории.

– Насколько значительным стало северокорейское участие в освобождении Курской области?

– Если брать максимальные оценки южнокорейской разведки, то в Курской области побывали 13 тысяч корейцев, причём они не присутствовали там одномоментно – происходила, условно говоря, ротация. Соответственно, на фронте одновременно были задействованы всего несколько тысяч. Это не укладывается в проукраинский нарратив про «бесчисленные орды корейцев», которые якобы использовались как пушечное мясо для закрывания российских проблем.

Давайте освежим в памяти Договор о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между РФ и КНДР, заключённый в прошлом году. Участие северокорейских бойцов обусловлено не столько четвёртой статьёй (об оказании военной помощи), сколько восьмой статьёй, которая посвящена «проведению совместных мероприятий в целях укрепления обороноспособности». С самого начала, комментируя её, эксперты заговорили не только о возможности совместных учений, но и о том, что северокорейцы будут проходить наш «курс молодого бойца» и наши офицерские курсы. Армия КНДР имеет много положительных сторон, но один из её важнейших недостатков – нехватка современного боевого опыта. Учитывая, что в Северной Корее (уже после участия корейцев в сражениях) прошли съезд командиров и целая серия мероприятий по обмену боевым опытом, ключевым моментом для армии КНДР в Курской области было именно это. Получение опыта.

Не преувеличивая роль корейских бойцов, как это делают и «заукраинцы», и «турбопатриоты», не станем также и преуменьшать её. Россия на высшем уровне неоднократно выразила благодарность КНДР за помощь. Эффективность армии КНДР, насколько я понимаю, оказалась достаточной: как только северокорейцы на самом деле вступили в конфликт, сразу же закончились разговоры украинцев о том, как ВСУ ликвидирует их сотнями, – мол, мы уничтожили батальон корейской пехоты, а что доказательств нет, так ведь откуда их взять, мы же его полностью уничтожили! Корейцев «убивали сотнями» ровно до тех пор, пока они не вступили в бой.

– А чем Россия платит КНДР помимо торжественных рукопожатий? Сотрудничеством в военно-технической сфере?

– Скорее всего, нет, сотрудничеством в других сферах. Напомню, что такова красная линия Сеула (Южной Кореи) – недопустимость передачи Пхеньяну прорывных военных технологий. В свою очередь, красная линия Москвы в отношении Сеула – недопустимость поставок техники, вооружений и боеприпасов Киеву. На данный момент Южная Корея, по выражению нашего посла в Сеуле, остаётся для России «самой дружественной из недружественных стран».

– Сеул не беспокоит, что северокорейцы получают непосредственный боевой опыт на нашем фронте?

– Беспокоит, но не сильно. Паники в этой связи у них нет. Вообще-то южнокорейцы вместе с американцами еженедельно проводят какие-нибудь комплексные учения, причём не всегда оборонительного плана.

– Отсюда вопрос: не придётся ли России платить КНДР жизнями российских бойцов на возможной межкорейской войне?

– Вероятность военного конфликта на Корейском полуострове крайне мала. Да, на эту тему любят поговорить, любой межкорейский инцидент в нашей прессе интерпретируется как «на грани войны». Но поскольку риск перерастания конфликта в макрорегиональный (да ещё и с использованием ядерного оружия) слишком велик, то в Сеуле и в Вашингтоне трижды подумают. Я бы сравнил межкорейские отношения с советско-американским противостоянием времён холодной войны: гонка вооружений – да, воинственные заявления – да, мелкие инциденты – да, крупномасштабный конфликт – нет. А что касается прогнозируемой войны за Тайвань, то и Пхеньян, и Сеул очень постараются воздержаться от прямого участия в ней.

– У значительной части российского общества из-за долгого доминирования западоцентричных стереотипов сложилось отрицательное отношение к Северной Корее (в частности, у вашего покорного слуги). А теперь мы живём в такой реальности, где Запад ведёт против России войну посредством своей прокси-силы, а северокорейская армия помогает нам освобождать нашу землю от оккупантов.

– Налицо общность интересов – и не только тактически-ситуативная. Со стороны Запада произошла сильная демонизация России, причём во многом по тем же пропагандистским лекалам, что и демонизация КНДР, включая использование перебежчиков с душераздирающими, но не подтверждающимися историями. В условиях такого наката, разумеется, две страны стали теснее сотрудничать. Хотя глобальная турбулентность не означает возвращения к паттернам холодной войны (сейчас тоже идёт холодная война, но по-другому), мир всё равно начинает делиться на некие блоки, кластеры, и давление со стороны условного «глобального Запада» будет подталкивать РФ и КНДР к дальнейшему сближению.

Сегодня отношения Москвы и Пхеньяна существенно лучше, чем в советское время. В рамках соцлагеря Северная Корея занимала очень специфическую нишу: не входила в Совет экономической взаимопомощи, не входила в Варшавский договор. Фрондирующие интеллигенты в СССР выписывали северокорейские журналы как замену юмористическим. Вспомним строчки знаменитой песни Егора Летова «Всё идёт по плану»: «Я купил журнал «Корея», там тоже хорошо, там товарищ Ким Ир Сен, там то же, что у нас».

И дело сегодня не только в том, что стали другими отношения между нашими странами, но ещё и в изменениях внутри самой КНДР. Далеко не все понимают, как при молодом руководителе 1982 года рождения Северная Корея меняется – и как быстро она меняется. Меняется в сторону большего соответствия требованиям времени. Да, определённые вещи взять и выбросить нельзя, но мы наблюдаем аккуратное избавление от, возможно, наиболее архаичных элементов культа. Например, внезапно исчезло летоисчисление со дня рождения Ким Ир Сена, теперь используется христианский григорианский календарь. Больше внимания стали уделять институциям, а не только личной харизме вождя. Больше стали открыто говорить о недостатках, а не только на закрытых совещаниях руководителей. Скажем, когда случилась авария эсминца при спуске на воду, об этом написали во всех центральных газетах.

– Перестройка?

– Не совсем. Горбачёвская перестройка предполагала решительный идеологический отказ от старого наследия, а это, как любит говорить мой коллега А. Ланьков, реформы без открытости. Изменения позиционируются как развитие старых установок, а не как принципиальные новшества.

– Перестройка «с человеческим лицом».

– С лицом Ким Чен Ына. КНДР сейчас как может повышает качество жизни, активно развивает периферию. Хотя Ким Чен Ын не критиковал отца и деда, но заявил, что ситуация с разницей между центром и периферией – аховая.

Кстати, в двадцатой статье вышеупомянутого российско-северокорейского договора много говорится про обмен информацией, а на самом деле – про повышение осведомлённости российского читателя или зрителя о КНДР. Главное при этом – не заменять чёрные мифы красными.

– Хотя Россия официально признала участие северокорейской армии, что-то не слышно о новых санкциях Запада в отношении КНДР. Почему?

– Потому что лимит санкций, способных нанести Северной Корее реальный вред, исчерпан. Когда КНДР во времена ковида три года просидела на самоизоляции всей страной, закрывшись изнутри, стало понятно, что жёстким санкционным режимом и обрывом всех связей с внешним миром её не напугаешь. А теперь, учитывая договор, она может опереться на российское плечо. Да и китайское никуда не делось. У Москвы и Пекина не так много региональных союзников.

– То есть КНДР вступила в конфликт постольку, поскольку ей нечего терять?

– Выражение «нечего терять» означает критическую ситуацию. А ситуация для Северной Кореи стала, наоборот, менее критичной. Переговорная позиция КНДР с 2017 года (год введения санкций Совбеза ООН против КНДР из-за её ядерной программы. – Прим. «АН») сильно улучшилась – и с точки зрения развития ядерного потенциала, и с точки зрения связей с Россией и Китаем. Ракетно-ядерный щит как-никак защищает от силовых попыток сменить режим, и, кроме того, особенности режима исключают майдан или заговор генералов. Государство стало активнее вкладываться в здравоохранение, а про общее повышение качества жизни я уже сказал.

Что же касается чисто юридической стороны дела, то армия КНДР действует исключительно на общепризнанной территории РФ. По крайней мере пока.

– «По крайней мере пока» – любопытная оговорка. Не исключаете такую возможность?

– Когда эксперт говорит, что не исключает какую-то возможность, зачастую он хочет сказать, что именно это и будет. Отвечу так: вероятность есть, но она крайне мала. Всё будет зависеть от ситуации. Если европейские страны, не дай небо, действительно попытаются со своей территории атаковать ракетами российские территории, то это позволит снять набор ограничений и может многое поменять с точки зрения российско-корейского сотрудничества.

– Вы упомянули 2017 год, когда Совбез ООН ввёл санкции против КНДР. Этого, понятное дело, не могло произойти без согласия России, которая имеет в Совбезе право вето. Сегодня Россию попрекают непостоянством – мол, «переобулась».

– Попрекать попрекают, но Россия не сделала ничего вразрез с санкциями Совбеза. Звучат сообщения, будто к нам приезжают северокорейские рабочие под видом студентов (использование северокорейской рабсилы запрещено санкциями. – Прим. «АН»), но я полагаю, что в этом случае они бы числились, грубо говоря, в «заборокрасительных» вузах, а не в МАИ и не в МФТИ.

И ещё насчёт того, что кто-то нас попрекает. До СВО Россию беспокоил имидж на Западе, а теперь эти «репутационные риски» оцениваются совсем иначе. Пока сохраняется глобальная турбулентность, двусторонние связи будут крепнуть. И поскольку она, вполне вероятно, закончится изменением контуров миропорядка, то в такой ситуации союзниками не разбрасываются.

Источник: http://argumenti.ru/interview/2025/06/954200